Рубрики

У Латинской Америки есть волшебное слово, простой термин, который выводит из равновесия умы мужчин. Его сила сверхъестественна.

«Медельин», — говорю я, а затем жду неизбежного ответа.

«Ооооо! Самые красивые женщины в мире!»

Только один парень — иммиграционный офицер США в Майами — с трудом справляется с мягким фокусом и отвисшей челюстью, реакция, укоренившаяся, как рефлекс, по-видимому. «Такая великолепная», — бормочет он, — «но, ну, мне больше нравятся женщины… естественные».

Медельин — некогда родина картеля кокаинового короля Пабло Эскобара — теперь торгует другим опьяняющим веществом: красотой. Местные жители вышагивают на шпильках, их груди нависают над тонкими талиями Скарлетт. Там, где природа стесняет, вступают в дело хирурги: щипки, подтяжки, увеличение и разглаживание и без того невероятного генофонда в этом центральном колумбийском городе.

Мудрый в деловых отношениях, Медальин экспортирует свой небывалый урожай красоток. Агентства по подбору пар обещают norteños «самых красивых и ориентированных на семью одиноких латиноамериканских женщин в Южной Америке!»

Однако трафик все чаще идет в обоих направлениях, поскольку женщины из США ищут дешевые косметические изменения. Неважно, что контрабандисты, военизированные формирования, левые партизаны и правительственные войска все еще сталкиваются в волнистой сельской местности. Новый нос или декольте стоят примерно на 60 процентов меньше, чем в Штатах. Andale !

По данным Министерства торговли и туризма, число посетителей впервые за два десятилетия превысило миллион. Многие приезжают, чтобы купить красоту — иметь или держать.

В 2004 году около 21 000 человек обратились за хирургической помощью. В следующем году это число подскочило на 30 процентов и продолжает расти, как голодный ягуар.

Колумбия возвращается, отчасти подпитываясь кремнием.

________________________________________

Правительство расправилось с кокаиновыми картелями более десяти лет назад. И с 2002 года любимый президентом страны Альваро Урибе неуклонно восстанавливал закон и порядок. Медальин, в частности, расцвел; статья Newsweek 2004 года даже объявила о «городском и экономическом ренессансе» Города Вечной Весны.

Сельская местность здесь взъерошена, как платье для первого причастия. Медельин заполняет горную долину: терракотовые крыши взбираются по зеленым склонам клевера. Теперь его жители торгуют тканями и цветами, производя прекрасные вещи, а также прекрасных людей.

Центр города гудит. Подростки в футболках бродят между кафе и бутиками, смеясь на мягком декабрьском ветру. Бокалы звенят на балконах баров, рестораны переполняют свои патио. Группы ревет пауэр-поп-гимны с импровизированных сцен на улицах. Вскоре городские клубы — легендарные во всей Америке — добавляют немного баса в гудение.

Кровные линии здесь смешались с черными, конкистадорами и коренными племенами. Но вечеринка — это необрезанная латиноамериканская музыка. Коктейли в полночь, ужин в 2 часа ночи, танцы, пока не увидишь младенца Иисуса в тортилье…

Я не спал 50 с лишним часов, уклоняясь от снежных бурь по всем Штатам в Майами, затем спотыкаясь в Боготу и, наконец, в Медельин, высоко в отроге Анд. Тем не менее, я кручусь на дискотеке, пока рассвет сгибает свои розовые пальцы. Жертва караоке напевает Нью-Йорк, Нью-Йорк : «Я хочу проснуться в городе, который никогда не спит».

Он проснулся. Скоро я тоже, возможно, проснусь. Если я когда-нибудь лягу спать.

Прищурьтесь как следует — развейте 31 год гусиных лапок и с трудом завоеванных морщинок от смеха — и я пойму, в чем смысл. Сальсеро со змеиными бедрами кружатся рядом с служащими, обмениваясь пластиковыми напёрстками агуардьенте , ликера из сахарного тростника, напоминающего узо . Толпа бурлит, вся в блеске для обуви и ярких зубах, жаждая секунды, когда стробоскоп лопнет и заморозит всех, как звезд, на пол-удара сердца.

________________________________________

И женщины, женщины Медельина, самые великолепные женщины в мире, они несут в себе иллюзию. О, не заблуждайтесь: многие из них — живые куклы, существа искусственности: краски, зелья и липосакции. Но у пайсы есть это, эта грация , которая каким-то образом возвышает их над натянутыми шкурами Финикса или Палм-Спрингс. Их лица ясные, спокойные, часто сияющие.

Никогда я не видел, чтобы женщины просто наслаждались своей красотой так сильно. Эта легкость, это празднование — вот что вызывает зависть, а не их форменные изгибы и скулы из Playboy.

В стране, изуродованной наркотиками, повстанцами и горькой нищетой, люди находят утешение в плоти, стремясь к совершенству – и некоторому подобию контроля. Однако истинная красота здесь, в Electric Ladyland, лежит глубже. Блестящие тела подкреплены дарами, которые даруют трудности: состраданием, силой, юмором и высокочастотными сердцами. И эта комбинация ударов вполне может оправдать магию слова «Медельин».

Вкратце я понимаю это, танцуя – теперь босиком – на дискотеке. Затем я наступаю на битое стекло… и реальность разрезает дом: вся эта искусственная красота имеет свою цену.

«Страсть Колумбии к имплантатам почти не имеет себе равных», – отметил Джошуа Гудман в недавней статье Associated Press . «По данным Колумбийского общества пластических хирургов, более половины из 450 000 операций, проведенных в прошлом году, были операциями по увеличению груди, стоимостью от 2000 до 3000 долларов за процедуру — более полугодовой зарплаты для 58 процентов населения страны, живущего за чертой бедности».

Caracol TV запечатлел пластически-фантастическую культуру в мыльной опере 2006 года Sin Tetas No Hay Paraiso (Без сисек нет рая). Миллионы колумбийцев каждую неделю смотрели это противоречивое шоу, споря о том, несет ли оно оскорбление или столь необходимое зеркало. Теленовелла повествовала о девушке-подростке, которая пытается заниматься проституцией, чтобы оплатить операцию по увеличению груди и таким образом привлечь парня-бандита ( traqueto ) — вот только ее маленькая грудь отпугивает клиентов.

И для посетителей, медицинских туристов чаша не переливается через край. Американское общество пластических хирургов предостерегает от процедур за границей, где пациенты могут выбрать неквалифицированного врача – и иметь мало возможностей, если операция пойдет не так.

Каким бы прекрасным, каким бы гостеприимным он ни был, в этом городе, который никогда не спит, похоже, мало простых ответов.

Я был в Electric Ladyland. И это палка о двух концах.